В то далёкое лето. Повести, рассказы - Левон Восканович Адян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Меня зовут Мгер, — невольно, включаясь в игру, говорю я. Представляю, какой глупый вид был у меня в этот момент. Агнесса тут же начинает смеяться. После нее — остальные. Рузан также смеется, но очень умеренно и сдержанно Точнее, она улыбается губами и глазами, потом разворачивается и уходит к девочкам. Почти обессиленный, я, наконец, сажусь за свою парту. Лилит, которую я до этого не заметил, быстро подходит ко мне:
— Дай мою сумку, — говорит она сердито. Я смотрю на нее с удивлением. От возмущения у нее дрожат губы.
— А что случилось? — спрашиваю я.
— Дай мою сумку, я не хочу сидеть рядом с тобой. Понимаешь? Не хочу! — Черт возьми, какая муха ее укусила? Целых два года сидели вместе, а сейчас, пожалуйста, отдай мою куклу, я с тобой не играю. Нет, трудно понять этих девчонок. Лилит берет сумку, идет, садится рядом с Маратом. И теперь Марат похож на крашеного петуха, сел посередине — с одной стороны сидит Рузан, с другой — Лилит. Звенит звонок, и я, впервые за два года, остаюсь за партой один.
И только сейчас понимаю, как тяжело оставаться одному, пусть даже это всего на один урок. Первый урок английский, скоро войдет в класс учительница английского языка ынкер[1] Маро. Она, одновременно, является нашим классным руководителем, как она говорит, ее любовь к нам особенная. Насколько это соответствует действительности, знает Бог. потому что иногда, нет-нет, да говорит: «Ах, когда вы уже закончите десятый класс, чтоб я от вас избавилась?».
При этом, она улыбается очаровательной улыбкой, поэтому мы не обижаемся. Минуты ожидания, как описано в художественной литературе, для меня проходят ужасно тяжело и утомительно. Вот, наконец, слегка прихрамывая, в класс входит ынкер Маро.
— Здравствуйте, ребята, — говорит она, небрежно бросая на стол классный журнал. Она обводит нас взглядом постоянно улыбающихся глаз.
— Что случилось? — спрашивает ынкер Маро, нахмурившись. — Нет, разве, свободного места, почему сели втроем? — Она наверняка знает, что Рузан перевелась в наш класс, ничего не говорит. — Рузан, пройди, сядь рядом с Мгериком.
С ума сойти… Рузан спокойно берет свою сумку и переходит ко мне. Я замечаю, как Лилит возмущенно что-то шепчет Марату, Марат передает Микаелу сказанное ею, а тот, в свою очередь — Завену. Завен, поворачиваясь, тихонько говорит мне на ухо:
— Лилит больше к тебе не придет.
— Еще лучше, — нарочно громко, чтоб слышно было Лилит, говорю я, словно, это не имеет для меня важного значения, безразлично смотрю в окно.
Я ведь хорошо знаю Лилит, не пройдет и часа, она вернётся вместе с портфелем. А до этого, ынкер Маро говорит, обращаясь к Рузан:
— Теперь это твое постоянное место. А Лилит пусть сядит рядом с Маратом.
И все. Начинается урок. От Рузан исходит такой приятный аромат, то ли духов, то ли цветов, что можно сойти с ума. В глубине моей души происходит такое, чего раньше никогда не было и не возможно передать словами. Я снова, невольно, вспоминаю ночной сон: Рузан в белоснежной одежде…
Справа от нас, чуть в стороне, находится дверь, которая ведет в комнату, где хранятся лабораторные предметы для опытов. В стекле двери, как в зеркале, отражается весь класс… вернее, большая часть класса. В нем четко видна Рузан. Волосы светлые, видимо очень мягкие… А глаза черные и большие. Бог свидетель, прав был Завен, она похожа на киноактрису.
В стекле двери виден также Марат. Он, время от времени, искоса, смотрит в нашу сторону. А Лилит совсем не отрывает взгляда от меня. Она, наверное, думает, что я ее не вижу. Очень хорошо, сейчас это объясню ей. Я неожиданно оборачиваюсь и с усмешкой подмигиваю Лилит.
В другой раз Лилит эту насмешку, ни в коем случае, не простила бы, но сейчас, почему-то, молчит. Или, далеко сидит от нас, или же идет урок, поэтому. Однако, ее молчание тревожит меня. Может, потому, что она не отвела глаза, когда наши взгляды встретились. Не знаю. Я взглядом ее спрашиваю: «Что случилось?» Лилит сразу же, неожиданно, начинает плакать. Класс мгновенно поворачивается в ее сторону. Просто, удивительно то, что все молчат. Никто не осмеливается заговорить первым.
— Что случилось? — спрашивает ынкер Маро, проходя между рядами к Лилит. — Что с тобой, Лилит? — Лилит не отвечает, ее плечи трясутся от рыданий. Товарищ Маро нежно гладит ее волосы, утешая, как ребенка:
— Ну, Лилит, не нужно плакать, успокойся, ты же не маленькая девочка, скоро окончишь школу, поступишь в институт, и все будет хорошо.
Боже мой, до каких пор эти взрослые будут считать нас несмышлеными малышами? Неужели они верят в то, что, в лучшем случае, поступление в институт, спасёт Лилит или кого-нибудь еще, от промахов в жизни? Они ведь сами не верят в свои слова. И все равно, говорят. Хорошо, что Лилит, сама по себе, без утешительных слов, внезапно успокаивается, как теплый летний дождик. Лилит больше не смотрит на меня, она смотрит в окно, но я ясно вижу грустное выражение ее лица.
Я жалею Лилит. Никак не пойму, почему, именно, но впервые за два года я жалею ее. Решаю после звонка подойти к ней и спросить, что случилось, почему она вдруг заплакала? Но, как только звенит звонок, Лилит быстро берет сумку и уходит домой.
Перемена. Из всех классных комнат ученики высыпают в коридор, и коридор гудит, как улей. Я сижу, не двигаясь и не зная, что делать. Не потому, что не хочу вставать с места, а потому, что это невозможно: я сижу у стенки, выйти могу только после того, как встанет Рузан, а она, почему-то, не хочет вставать с места.
— Сможешь окончить школу с золотой медалью? — спрашивает Рузан, что-то отыскивая в сумке.
— Я? — Ее внезапный вопрос застает меня врасплох, на мгновение теряюсь.
— Да.
— Если захочет, для него это не большое дело, — вместо меня отвечает Завен.
— А захочет ли? — спрашивает Рузан, искоса глядя на меня. Ее красивые, с лукавым блеском, глаза улыбаются. — Могу, случайно, помешать тебе в достижении твоей цели? — понижая голос, тепло шепчет Рузан. — Или наоборот?
— Наоборот, — непроизвольно говорю я, чувствуя, как лицо становится багровым. Хорошо, что Завен вышел из класса.
— Мне повезло, правда? — тем же шепотом говорит Рузан.
— Почему? — не понимаю я.
— Потому, что у
